Реалии засыпаны снегом – вот и тянет на прогулки по временам и размышления о персонах. Давайте-ка потолкуем об экспертах – Ловчеве и Бубнове. Почему Александр Викторович, как правило, экстремален в своих суждениях (в последнее время аж до разнузданности), а Евгений Серафимович если не умерен в оценках, то адекватен?
Оглядываюсь на футбольное прошлое обоих – и тайное становится явным. «Александр Бубнов рвался всеми силами в «Спартак». А может быть, не столько в «Спартак», сколько к Бескову. Если бы мне надо было назвать игрока, который олицетворяет собой спортивность, я бы одним из первых назвал Бубнова. Потому что одно из проявлений спортивности – умение максимально использовать свои возможности. Они, эти возможности, у Бубнова, скажем прямо, не очень богатые». Это в 1987 году сказал Ринат Дасаев, представляя на правах капитана чемпионский состав «Спартака». Да и сам Бубнов трезво оценивает себя игрока. Как-то его спросили в телепрограмме о пристрастии Кокорина к дискотекам, и он сразу помягчел: «Чем лучше футболист танцует – тем лучше играет» – «А как танцуете вы?» – не преминула докопаться студия. «Я – неважно».
В спортивности Бубнова, отмеченной Дасаевым, угадывается родство – угадайте, с кем? – с Виктором Тихоновым! Примерно такого же плана защитником, только хоккейным. Но каким же лютым максималистским тренерским самовыражением Виктор Васильевич потом компенсировал недостачу игрового дара! Уверен, и Бубнов, завершая игровую карьеру, строил наполеоновские тренерские планы. Но не сложилось. Не притерлась натура к футбольным реалиям. Тихонов-то хоть и ставил себя диктатором над игроками – но с начальниками и чиновниками еще каким дипломатом был. А Бубнов со своими ТТД теперь яростно отыгрывает у судьбы недоданное ему в прошлом.
А Ловчев был футболистом самоценным. В равной мере драйвовым и породистым (для сравнения: из игрока Карпина драйв тоже бил ключом, но насчет породистости приходилось сомневаться). Бубнов под занавес спартаковского отрезка карьеры сделался чемпионом – в спартаковской практике Ловчева командные результаты шли по нисходящей. В 1969‑м, едва дав о себе знать, он тотчас стал чемпионом и получил признание как мастер. А восемь лет спустя оказался в первой лиге. И все равно реализовывал себя на поле ярко и сочно – и удалой защитной хваткой, и прорывами, и голами. Ведь его, Ловчева, тренеры за конструктив и в среднюю линию выдвигали. И 5–7 мячей за чемпионат были для Евгения Серафимовича делом обычным (даже в самом позорном для «Спартака» 1976‑м пяточек вколотил).
Ловчев на поле все о себе сказал. Дальше ему позволено было уже и не дергаться. Немножко потренировал, в дополнение к сладкой полевой жизни. Да и сейчас не настроен поражать воображение сенсационными откровениями в своих экспертизах. Бубнов возвеличивает Бескова (чего Александр Викторович достиг бы без его попечения…) – Ловчев рассуждает о тренерских свершениях по большей части приземленно. Особенно врезались в сознание две его пропозиции. Он до упора защищал прогулочный режим, введенный Адвокатом при подготовке к Евро: дескать, игроки наши волевыми и исполнительскими усилиями сами справятся, нечего их мучить. По себе мерил! Ну и еще Евгений Серафимович органически не переваривает игру «Рубина». Потому что драйв, фирменный ловчевский драйв, здесь-то и не ночевал.